Начнем с детских воспоминаний и первой литературной любви. Сложно найти человека, который ни разу не встречал на просторах интернета емкие, забавные и глубокомысленные цитаты из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье», не знает Чеширского Кота или безумного Шляпника и сцену его бесконечного чаепития с Мартовским Зайцем. Карикатурные и такие реалистичные образы, зашкаливающий уровень абсурда и многозначность каждого эпизода, в котором каждый раз открываешь для себя новые метафоры и аллюзии – рецепт истории, которую захочется перечитывать бесконечно.

Еще один автор, любовь к которому пришла из детства и абсурдный мир которого до сих пор не оставляет меня равнодушной. Пусть будут «Случаи», хотя с Хармсом, пожалуй, можно обойтись и без названий: все его творчество — бесконечный текст, начинать читать который можно с любой страницы. Рассказы, детские стихи, короткие зарисовки и личные письма — гротескные, странные и сумасшедшие — идеальный отдых от любой литературы: будь то длинная, тяжелая и мрачная достоевщина, будь то модный нон-фикшн, будь то ахи и вздохи любовных романов.

Для любителей древнегреческой мифологии труд Куна занимает почетное место в книжном шкафу. Краткий пересказ античных мифов и историй про богов, героев и их сложные межличностные отношения, требующий не просто вдумчивого чтения, но и блокнота для записей и схем – не просто увлекательное чтиво, но и ключ к мировому искусству. Персонажи этой книги – не просто герои народных сказок эллинов, но и знаковые имена, так часто встречающиеся и в живописи, и в литературе, и в современном кинематографе, а сюжеты, пересказанные Куном – вечны.

От витиеватых схем и сложных родственных связей древнегреческих богов перейдем к составлению семейного древа. «Сто лет…» — несомненно, один из обязательных элементов любых литературных списков, эталон жанра магического реализма, очень длинная, нудная, тяжелая для восприятия семейная сага и история одного города, Макондо, название которого давно стало нарицательным. Нет ничего сложнее, чем писать о любимом, и в случае с Маркесом я ощущаю это особенно четко: его тексты воспринимаются на эмоциональном, а не интеллектуальном уровне, это — та правда и та прекраснейшая ложь, которую можно только почувствовать, никак не пересказать.

Великий труд великого человека, о котором так и тянет пошутить, будто это лучшая книга о путешествиях. Еще бы: девять кругов ада, чистилище и рай – все описанные в литературе путешествия по разным странам, планетам и временам меркнут в сравнении с этой прогулкой Данте. Не буду первым человеком, который ценит «Божественную комедию» в первую очередь за ее первую часть, во вторую – за вторую, а ту, что про рай, вообще дочитал со скрипом, и все же перечитывать, цитировать, обращаться к комментариям и зачитывать вслух мне не надоест никогда. Впрочем, наделять эту книгу каким-то сакральным и великим смыслом я бы не стала, для меня «Божественная комедия» – это история о субъективности религии и богатом, образном и немного пугающем воображении автора.

Для меня как редактора труд Норы Галь давно стал настольной книгой, которую так приятно перечитывать по главам после тяжелого рабочего дня или бездарного романа, впечатление от которого срочно нужно «заесть». Не стоит обольщаться, «Слово…» — это учебник, пусть и написанный просто, без нравоучений и правил, и читать его перед сном без блокнота и ручки – занятие немножко бестолковое. Впрочем, можно и так – то, как легко и с какой любовью и пониманием обращается с русским языком Нора Галь, восхищает и вдохновляет.

И как, вспоминая искусные книги об искусстве, можно обойти вниманием великого и ужасного Умберто Эко? Наткнувшись однажды на «Историю уродства», я прочитала ее тут же, взахлеб, за пару дней, и обязательно в ближайшее время перечитаю снова – с чувством, с толком, с расстановкой и блокнотиком. В «Истории уродства» безобразное рассматривается максимально широко — как во времени, так и в разнообразнейших его проявлениях: от библейских мотивов к кемпу, от девяти кругов ада Данте к китчу, от химеры в «Илиаде» и изображений Эзопа через средневековый шабаш ведьм к декадансу и сюрреализму.

Сложно представить себе список «лучших книг» без упоминания имени великого и ужасного Владимира Набокова: уж только ленивый не расхваливал его стиль, чувство языка и прочие орфоэпические премудрости. В филологическом плане роман «Защита Лужина» – лучшее из всего мною прочитанного; это – ажурная вязь слов, тягучее повествование, абсолютно подходящее к атмосфере описываемых событий. Роман о великом шахматисте Лужине, не доигравшем свою самую важную партию, роман о мальчике-аутисте, роман о человеке, погубленном своей же гениальностью. Сколько перечитываю, столько и плачу — а это для меня весьма существенный показатель добротной книжки.

Роман без экспозиции, завязки, кульминации, развязки и постпозиции, литература без начала и конца, по словам самой Симоны де Бовуар — литература хаотичности жизни, ее случайности и незавершенности. В центре истории не сюжет, а люди — люди, которые живут свою жизнь, не оглядываясь на то, насколько она интересна; люди, которые принимают решения и которые отказываются что-то решать, позволяя обстоятельствам выбирать за них; люди, которые страдают, стареют, живут, общаются с кем-то, с кем-то спят, кого-то любят. В глобальном плане это роман о страхе перед жизнью, о том, с чем мы справляемся (или не справляемся) изо дня в день. Очень психологически точно и лично мне чрезвычайно близко: что в «Прелестных картинках», что здесь Симоне де Бовуар удается настолько чутко определять и описывать внутреннее, больное, женское, что с ней непременно хочется посидеть вечером на кухне с бутылочкой красного и поговорить по душам.

Ох, эта вечная тоска, рефлексия и тяга к саморазрушению, ох, эти неудавшиеся домашние торты, несчастные любови, люди нетрадиционной сексуальной ориентации, исковерканные судьбы, трусы в горошек. Во всех своих романах Майкл Каннингем пишет разными словами об одном и том же: о том, как несложно быть несчастным, о том, как хочется быть несчастным и как страшно себе в этом признаться, и о том, что смысл в любви и только в ней. Подумать о себе, подумать о других, захотеть бросить все и уехать в глушь, смотреть на звезды, дышать полной грудью, разрешить себе идти своим путем или хотя бы вдохновить на его поиск: «Дом на краю света», не смотря на кажущуюся обреченность — книга чрезвычайно вдохновляющая, и хорошо, что вдохновляет она не на общепризнанные банальные решения.